Привет. Меня зовут Улжан. Я – мама наркомана и жена алкоголика. Это мой первый опыт спикерской. Поэтому прошу не судить строго. На самом деле у меня очень короткий срок в программе Ал-Анон. Очень небольшой опыт. Тем не менее, я хочу поделиться, потому что я вижу уже на данный момент, что я уже начала выздоравливать. Хотя я и на самом начальном пути этого выздоровления. Мой муж не употребляет уже давно, но не выздоравливает. И в общем-то, анализируя свою жизнь, я поняла, что опять же о созависимости.

Это, наверное, действительно генетическая болезнь, которая при определённых обстоятельствах приводит к созависимости. Потому что я родилась и выросла в очень благополучной семье, в хороших отношениях. Я очень благодарна своей семье, и как бы я не пыталась в четвертом шаге раскопать в себе чувства обиды на маму или папу, особенно на маму и не смогла его найти.

Хотя я очень тщательно вспоминала какие-то моменты, когда мама была неправа, когда мне катастрофически не хватало ее внимания, любви и так далее. Но обиды нет, я на самом деле очень рада. Просто я, видимо, родилась ребенком очень застенчивым, с патологической застенчивостью и неуверенностью в себе.  Не получила какой-то подпитки поддержки со стороны мамы, потому что она очень сдержанный человек, и опять же мои родители очень светские люди. Сейчас они старенькие, им по 80, 85 лет. И они до сих пор ведут очень активную светскую жизнь. И в молодости, тем более, им было не до меня. Я в детстве была очень толстой.

У меня был комплекс, меня дразнили, обзывали. Мои родственники до сих пор называют меня пончиком. Видимо, вот это мое непринятие моей внешности распространилось на всю мою жизнь. Это было бы просто смешно. Но, к сожалению, это распространилось на все мое восприятие себя. Я стала чувствовать себя ничтожеством. Я стала чувствовать себя человеком, который недостоин ни любви, ни уважения, ни тепла. То есть другие же тоже недополучали. У всех матери работающие. Но у меня это вылилось вот в такую патологическую форму. И, естественно, когда я была девушкой, считала, что недостойна любви мужчин. И когда я встречала мужчин сильных, достойных, интересных, делала всё, чтобы быстренько расстаться, чтобы они не успели увидеть, насколько я ничтожная и ужасная.

И когда я наконец встретила своего будущего мужа, подумала, что, ну этот точно не лучше меня, и вот как-то я вышла замуж. К сожалению, любви вообще не было. Не было даже уважения. Но вот тогда я так прикинула, это  сейчас понимаю, что тогда я прикинула, ничего не думала, естественно, я просто тупо согласилась. Уже и возраст был, к родителям возвращаться не хочу. Ну вот и вышла. Естественно и неудивительно, что он оказался алкоголиком. И жили мы, назвать эту жизнь хорошей и здоровой, где два больных человека, естественно, нельзя. Он – духовно больной и я. Каждый со своими тараканами.

Мы живем до сих пор вместе. У нас двое детей сын и дочь. Дети росли в обстановке скандала, ни любви, ни уважения. Потом, когда я поставила вопрос «ребром», муж согласился на кодирование. Это не было правильным решением. Ничего хорошего из этого не вышло. То есть он не употребляет, но он и не здоров. И то, что мой сын стал наркоманом, в общем-то, сейчас я понимаю, что это не естественно, но это было предсказуемо, потому что он рос в очень деструктивной семье. И опять же, видимо, вот эта генетическая предрасположенность. Слава богу, дочь моя адекватна и здорова.

Когда я узнала, что мой сын – наркоман, это поймут все жены и мамы алкоголиков и наркоманов, так вот когда я узнала, что мой сын – наркоман, это было настолько страшное чувство катастрофы! Как будто на меня несется с огромной скоростью тепловоз, паровоз и расплющивает. Или цунами. Когда в 2011 году я увидела документальные съемки цунами – вот эти волны до небес, я поняла, что у меня было вот это ощущение безысходности, что жизнь закончилась. Надо просто ждать, когда накроет. И этот кошмар, этот цунами меня все эти годы преследовал. То есть вот эта волна до небес движется на меня, и она неотвратима. Я пытаюсь убежать, но у меня не двигаются ноги, я спотыкаюсь, падаю и так далее…

Вот эти чувства ужаса, паники. И если их перечислять… Вы знаете, мы сейчас на малой группе прорабатываем чувства, которые испытывали в разных ситуациях там штук 60-70 пунктов, наверное. И я каждый раз, когда прописываю какие чувства, испытывала в той или иной ситуации единственный пункт, которого у меня не было это – ревность. Всё остальное было: ненависть, презрение, отвращение. Вот такие страшные чувства испытывала я. И чудовищное чувство вины, которое расплющивает на самом деле. Я абсолютно не сомневалась, что это я во всем виновата.

Я жила с мужем, которого не люблю, который измывался над моим сыном и надо мной. И вот эти обиды сына, которые он мне говорит, я прекрасно понимаю. Но сейчас я понимаю, что, конечно, есть мой большой вклад, что он сейчас употребляет. Но это его путь и, видимо, так суждено было ему родиться таким и пройти этот путь. Это его жизнь. Единственное, о чем я сожалею, что вот эту программу 12 шагов, я не узнала лет тридцать назад. Но опять же значит, так нужно было. Значит я должна была прожить эти годы, чтобы что-то узнать, наделать ошибок и, в конце концов, понять, почему это случилось и что с этим можно делать.

Естественно, были и наркологии, и бабушки, дедушки, экзерсисы, амулеты, обереги. Самое интересное – я каждый раз верила, я вот сейчас понимаю о своем безумии,  потому что я тогда поступала из самых благих побуждений. Я ведь верила, что это должно помочь. Я заставляла сына клясться моей жизнью, смертью, что если он употребит – я умру. Я верила, что теперь он не будет употреблять. Естественно, он употреблял. Скандалы, болела. Показательно болела. Приезжала «скорая», я лежала, говорила, что не могу. Все это было. Всё то, что проходят родственники зависимых. Но я на самом деле поняла, что я потихоньку умираю. Все что я ни делала, оно не работало.

А сын мой, были случаи, когда его не было дома неделями. Я не знала, где он, с кем он. Но я знала, что он в притоне. От отключал сразу телефон, и две недели я была в ожидании, придет- не придет, живой-неживой. На самом деле это страшно. И всё время чувство страха. Оно круглосуточное. Оно не отпускает ни на работе, нигде. Я перестала общаться. Точнее общалась, но я закрылась ото всех. Потому что я чувствовала себя прокаженной. Мне было очень стыдно, и я знала, то есть тогда я была уверена, что все, кто узнают, они скажут: «Ну правильно, мамаша, вырастила урода вот такого.» Поэтому я защищала, как я считала тогда честь семьи до последнего. Но последний год, он, я так понимаю, привел меня ко дну. Потому что Новый год мы встречали как поминки. Сына не было. Он был опять где-то в притоне, уже несколько дней.

Естественно, Новый год праздником назвать было нельзя. Я очень благодарна той женщине, я не знаю, как ее зовут, она посоветовала мне лекции Новиковой. Когда я начала их слушать, я наконец-то поняла, что это болезнь, что мой сын очень тяжело и серьёзно болен. И что я очень серьезно больна, и что мои поступки все эти годы питали болезнь моего сына. И я решила, что мне нужно выздоравливать. Но тогда, конечно, не ради себя, а ради него. Потому что меня очень вдохновили слова Новиковой, что каким-то мистическим образом выздоравливают мамы, часто начинают выздоравливать дети. Это было таким стимулом жить. Потому что жить-то уже не хотелось совсем.

Улжан, мама наркомана и жена алкоголика